Каждый день...
Света в подъезде не было. На ощупь я поднялся на свой этаж, открыл дверь. В квартире свет был. Сосед одиноко пировал на кухне, хозяйский пёс спал на коврике у двери. В комнате меня ждал вечный ремонт, уборка, и какая-то еда, оставшаяся со вчерашнего вечера. Физически есть хотелось. Но на уровне сознания и подсознания всплывала картина вчерашней копчёной курицы, из которой посыпались опарыши, когда я начал её разрезать. Зашёл, бросил сумку на пол, как я люблю это делать, отломил кусочек шоколадки, запил его водой и открыл окно. В комнате было хорошо. Уютно (несмотря на недоклеянные обои). Я снял куртку и, надевая пальто, уже выходил на улицу. Дома делать было особо нечего, и я решил прогуляться по живописным помойкам, кишащих творческими личностями, алкоголиками, бичами, в общем, всеми теми, кто считал себя выше сложившейся системы.
Тут, в цинготных глубинах New-Sitу процветала нищета и искусство, идущее от нестандартного образа жизни. Люди по своему веселились, трудились, как могли, выпивали, кололись, курили, дрались, вобщем делали всё то, о чём можно было мечтать маргиналу. Я приходил сюда в поисках общения. Зная как подойти к тому или иному типу человеческой личности, можно не трудно было заобщаться с каким-нибудь музыкантом или художником. Поэты меня интересовали мало, потому как описать художественным пиздежом данную помойку я мог и сам, а к писателям я просто всегда плохо относился. Я шёл вдоль сточной канавы, вечерний сумрак тянул за низ моё пальто. Зайдя в «местную» забегаловку, я осмотрелся, не увидел никого из ранее знакомых, и сел за барную стойку. Огромный седой старик, исполнявший роль бармена, что-то мне пробормотал. Не поняв ни слова, я заказал себе двойное виски со льдом, и отвернулся. В следующую секунду моя голова со свистом ударилась о поцарапанную временем стойку, и я чуть не слетел со стула. Отпустив голову, бармен сказал – «Здороваться надо, мы такие же как все, «Мистер Лондон». А то, что ты не понимаешь что я говорю – здесь никого не ебёт… Сейчас принесу ваш заказ». Дождавшись, я скорее приложил холодный стакан к разбитой голове. «Платить сразу» - сказал старик-бармен. Спорить с ним желания у меня не было. Получив деньги, он наконец оставил меня в покое и удалился. Я сидел пил виски, смотрел на расслаблявшихся людей.
Ближе к середине заведения, за одиноким столиком, сидел тот, кто был мне нужен для рассказа. В этот район города, да тем более в паб, если это можно было так назвать (с этой мыслью я посмотрел на бармена, сидящего на стуле с обратной стороны стойки, ковырявшего в ногтях что-то интересное видимо), видно было что человек «на пути» сюда прописаться. Я подошёл к нему, взял стул, сел рядом, поставил свой стакан, с растаявшим льдом, и достал сигареты. «Будешь?» - предложил я ему. Реакции не последовало никакой. Я закурил, покрутил в руках стакан с уже не привлекающим меня пойлом, и ещё раз посмотрел на бармена. Тот, заметив что я на него периодически обращаю внимание, начинал нервничать, и что-то бормотать себе под нос. Когда сигарета сгорела до середины, мой собеседник произнёс первую фразу. «Ты будешь это допивать?» - сказал он ровным голосом, смотря на мой стакан. «Не, давай ты» - ответил я. Он взял стакан, чуть взболтал, для вида, опрокинул его себе в рот и поставил пустой стакан обратно. Фокус был прост – всё исчезло в его рту. Я ждал что он скажет ещё что-нибудь, но этого не происходило. Я уже начал отчаиваться, как он произнёс «Эко Фрэнк тебя башкой об стойку долбанул. Ты тоже не поздоровался? Это ты не правильно. Нужно желать людям здоровья, какими бы сволочами они не были. Тебе ещё повезло. Когда я пришёл сюда в первую, самую первую смену Фрэнка, тот был сильно в духе, пьян, и со своим дружком – свинцовым кастетом. Они оторвались на мне по полной, потому что первое – не поздоровался, и второе – сразу спросил можно ли взять под запись». Так началась наша беседа. Как оказалось, Марк отличался от большинства отбросов творчества. Он не умел ни играть на музыкальных инструментах, ни петь, ни рисовать, вообще творчество было ему чуждым. Соответственно личность регрессировала, не успев дойти до хоть какого-то развития. Его вообще не привлекала никакая работа и никакой труд. Когда он учился в университете, старался выдавать себя за человека соответствующего уровня. Если бы у него не было своей квартиры, где и то редко уже устраивались сборища, наверное, у него вообще не было бы «друзей». Время шло. А он жил на деньги родителей, нигде не работал, гноил остатки мозга перед телевизором, и думал что «завтра всё будет классно». Время шло, родителей не стало, старший брат забрал квартиру, и выгнал лоботряса на улицу, дабы показать, какова она, настоящая жизнь.
И вот, я сижу рядом с ним, он пьёт мои кровные, и «лечит за жизнь». Мы брали ещё по одному напитку, потом меня утомили его рассказы, и я, вызвав такси, уехал домой спать. Странно, но я начал думать о жизни этого человека. Прошло несколько дней. Близилась следующая субботняя ночь, и хотелось новых рассказов и я поехал в тот же паб. Дождь. Плащ. Пустые мокрые улицы. – Всё в традициях среднестатистической писанины. Я зашёл в бар. Опять была смена седого. Он, увидев меня с порога, покачал головой (уже было страшно заходить, но, как говорится, - кто не рискует, тот не пьёт). Пройдя между пустых столов, что удивительно для субботнего вечера, я приземлился за барную. «Приветствую Вас» - сказал я бармену. Тот протёр рюмку, подошёл ко мне, посмотрел на меня, и резко ударил меня головой об стойку - «Дебил, блять!». «Даже не знаю что и ответить» - сказал я, не поднимая головы. «Что ты тогда напиздел тому бедолаге? После твоего отъезда, он взял у меня бутылку рома, выжрал его, и пошёл блевать в туалет. Перед закрытием я пошёл обоссаться, и увидел его в луже собственной крови, с куском зеркала в руке». Я молчал. Седой протянул мне стакан вискаря «На, выпей за счёт заведения, помяни друга, и уёбывай от сюда. Мне тут такие не нужны».
Дождь был в полном разгаре. Я шёл, сливаясь с потоком льющихся осадков, и сейчас почему-то думалось о чём угодно, но не о Марке. Возможно, подтвердилось выражение «Бездарные люди, производят сильное обманчивое впечатление».
Тут, в цинготных глубинах New-Sitу процветала нищета и искусство, идущее от нестандартного образа жизни. Люди по своему веселились, трудились, как могли, выпивали, кололись, курили, дрались, вобщем делали всё то, о чём можно было мечтать маргиналу. Я приходил сюда в поисках общения. Зная как подойти к тому или иному типу человеческой личности, можно не трудно было заобщаться с каким-нибудь музыкантом или художником. Поэты меня интересовали мало, потому как описать художественным пиздежом данную помойку я мог и сам, а к писателям я просто всегда плохо относился. Я шёл вдоль сточной канавы, вечерний сумрак тянул за низ моё пальто. Зайдя в «местную» забегаловку, я осмотрелся, не увидел никого из ранее знакомых, и сел за барную стойку. Огромный седой старик, исполнявший роль бармена, что-то мне пробормотал. Не поняв ни слова, я заказал себе двойное виски со льдом, и отвернулся. В следующую секунду моя голова со свистом ударилась о поцарапанную временем стойку, и я чуть не слетел со стула. Отпустив голову, бармен сказал – «Здороваться надо, мы такие же как все, «Мистер Лондон». А то, что ты не понимаешь что я говорю – здесь никого не ебёт… Сейчас принесу ваш заказ». Дождавшись, я скорее приложил холодный стакан к разбитой голове. «Платить сразу» - сказал старик-бармен. Спорить с ним желания у меня не было. Получив деньги, он наконец оставил меня в покое и удалился. Я сидел пил виски, смотрел на расслаблявшихся людей.
Ближе к середине заведения, за одиноким столиком, сидел тот, кто был мне нужен для рассказа. В этот район города, да тем более в паб, если это можно было так назвать (с этой мыслью я посмотрел на бармена, сидящего на стуле с обратной стороны стойки, ковырявшего в ногтях что-то интересное видимо), видно было что человек «на пути» сюда прописаться. Я подошёл к нему, взял стул, сел рядом, поставил свой стакан, с растаявшим льдом, и достал сигареты. «Будешь?» - предложил я ему. Реакции не последовало никакой. Я закурил, покрутил в руках стакан с уже не привлекающим меня пойлом, и ещё раз посмотрел на бармена. Тот, заметив что я на него периодически обращаю внимание, начинал нервничать, и что-то бормотать себе под нос. Когда сигарета сгорела до середины, мой собеседник произнёс первую фразу. «Ты будешь это допивать?» - сказал он ровным голосом, смотря на мой стакан. «Не, давай ты» - ответил я. Он взял стакан, чуть взболтал, для вида, опрокинул его себе в рот и поставил пустой стакан обратно. Фокус был прост – всё исчезло в его рту. Я ждал что он скажет ещё что-нибудь, но этого не происходило. Я уже начал отчаиваться, как он произнёс «Эко Фрэнк тебя башкой об стойку долбанул. Ты тоже не поздоровался? Это ты не правильно. Нужно желать людям здоровья, какими бы сволочами они не были. Тебе ещё повезло. Когда я пришёл сюда в первую, самую первую смену Фрэнка, тот был сильно в духе, пьян, и со своим дружком – свинцовым кастетом. Они оторвались на мне по полной, потому что первое – не поздоровался, и второе – сразу спросил можно ли взять под запись». Так началась наша беседа. Как оказалось, Марк отличался от большинства отбросов творчества. Он не умел ни играть на музыкальных инструментах, ни петь, ни рисовать, вообще творчество было ему чуждым. Соответственно личность регрессировала, не успев дойти до хоть какого-то развития. Его вообще не привлекала никакая работа и никакой труд. Когда он учился в университете, старался выдавать себя за человека соответствующего уровня. Если бы у него не было своей квартиры, где и то редко уже устраивались сборища, наверное, у него вообще не было бы «друзей». Время шло. А он жил на деньги родителей, нигде не работал, гноил остатки мозга перед телевизором, и думал что «завтра всё будет классно». Время шло, родителей не стало, старший брат забрал квартиру, и выгнал лоботряса на улицу, дабы показать, какова она, настоящая жизнь.
И вот, я сижу рядом с ним, он пьёт мои кровные, и «лечит за жизнь». Мы брали ещё по одному напитку, потом меня утомили его рассказы, и я, вызвав такси, уехал домой спать. Странно, но я начал думать о жизни этого человека. Прошло несколько дней. Близилась следующая субботняя ночь, и хотелось новых рассказов и я поехал в тот же паб. Дождь. Плащ. Пустые мокрые улицы. – Всё в традициях среднестатистической писанины. Я зашёл в бар. Опять была смена седого. Он, увидев меня с порога, покачал головой (уже было страшно заходить, но, как говорится, - кто не рискует, тот не пьёт). Пройдя между пустых столов, что удивительно для субботнего вечера, я приземлился за барную. «Приветствую Вас» - сказал я бармену. Тот протёр рюмку, подошёл ко мне, посмотрел на меня, и резко ударил меня головой об стойку - «Дебил, блять!». «Даже не знаю что и ответить» - сказал я, не поднимая головы. «Что ты тогда напиздел тому бедолаге? После твоего отъезда, он взял у меня бутылку рома, выжрал его, и пошёл блевать в туалет. Перед закрытием я пошёл обоссаться, и увидел его в луже собственной крови, с куском зеркала в руке». Я молчал. Седой протянул мне стакан вискаря «На, выпей за счёт заведения, помяни друга, и уёбывай от сюда. Мне тут такие не нужны».
Дождь был в полном разгаре. Я шёл, сливаясь с потоком льющихся осадков, и сейчас почему-то думалось о чём угодно, но не о Марке. Возможно, подтвердилось выражение «Бездарные люди, производят сильное обманчивое впечатление».
-
-
22.05.2012 в 08:58-
-
22.05.2012 в 09:50-
-
22.05.2012 в 09:50-
-
22.05.2012 в 13:22-
-
29.05.2012 в 04:52